«Gaudeamus» - Страница 9

Онуфрий. Ничего. Водки пошли взять, полбутылки. Деньги есть? Тогда вели еще полбутылки взять, на всякий случай. Два дня маковой росинки во рту не было.

Ст. студент. Сейчас, Онуша, я сам с удовольствием выпью с тобою рюмочку.

Онуфрий (сердито). Зачем врешь, старик? Ведь совсем не можешь пить, а тоже, притворяешься! Тебя никто пить не заставляет — ты и молчи.

Ст. студент (смущенно). Да нет, я иногда с удовольствием.

Онуфрий. Ну ладно — иногда! Я и один выпью, не беспокойся, мне посторонней помощи не надо. Постой… Вели еще две головки луку взять да папирос «Бальные», десять штук шесть копеек.

Ст. студент. Хорошо.

Выходит. Онуфрий лениво пьет чай, морщится, потом иронически смотрит на перегородку.

Онуфрий. Тенор?

Тенор. Ну что?

Онуфрий. Тенор!

Тенор. Да что тебе надо?

Онуфрий. Ну и попадет же тебе, Тенор.

Тенор. От кого это?

Онуфрий. От кого следует, от того и попадет. Ты зачем вчера на собрание не пришел? Уклоняешься? На постельке отлежаться хочешь, мамон свой бережешь? Ну погоди, она тебе покажет!

Тенор. Ха-ха-ха! Не испугался!

Онуфрий. Она тебе покажет! Она тебе пропишет! Ты у нее запоешь, откуда голос возьмется!

Тенор (сухо). Ты говоришь глупости. Ты шут гороховый!

Онуфрий. Она тебя приободрит! Она тебе кудри-то расчешет, волос к волосу положит! Полежал на теплой постельке и достаточно, иди-ка на мороз, братец. Она тебя, подлеца, в чувство-то приведет…

Тенор (раздраженно). Прошу оставить меня в покое!

Онуфрий. Я-то оставлю, а вот погоди, придет она — и такое тебе святое беспокойство устроит, что лезь ты, Тенор, заранее под кровать. А я на кровати полежу: у меня нервы расстроены!

Ст. студент (входя). Развеселился, Онуша? А сейчас и водка будет.

Онуфрий (мрачно). Отошло немного… Это что у тебя за обновка? Гимнастика?

Ст. студент. Да, вчера купил. Я люблю по утрам гимнастику, освежает как-то. Советую и тебе, Онуфрий.

Онуфрий. Я и так свеж. Молодеешь все, старик?

Ст. студент (краснея). Молодею.

Онуфрий. Так… Шиллера-то, значит, по шапке, а вместо того — шведская гимнастика и массаж лица? Так! Из университета, значит, в гимназию поступишь, а из гимназии прямая дорога в детский сад… до чего ж ты думаешь дойти? Мой трезвый ум не в силах этого постичь.

Ст. студент (скрывая смущение, развязно). А вот выпьешь сейчас и поймешь. Эх, Онуша — жизнь для жизни нам дана!

Онуфрий. Скажи, пожалуйста, какая свежая новость. Это ты где же, в нынешних «Ведомостях» прочел?

Тенор (выходя из-за перегородки). Ха-ха-ха! Онуша трезв и мрачен, привязывается ко всем. Налей-ка чаю, старик!

Ст. студент (торопливо). Ну, пустяки… Водка сейчас будет. Послушай, Онуфрий Николаевич, я хотел тебя спросить… Вчера я ушел раньше: о чем они еще говорили? Обо мне говорили? Я боюсь, что вчера я многих восстановил против себя, кажется, я был немного резок, особенно в ответе этому Паншину…

Онуфрий. Нет, не говорили. Чего им говорить?

Ст. студент. Но ведь я же один выступил против… ведь ты не говорил, ты только голосовал со мной, чему я очень рад, Онуфрий Николаевич.

Онуфрий. Ну и выступил, — дальше?

Ст. студент. Я и говорю: они должны быть… ну, возмущены, что ли?

Онуфрий. Нет.

Тенор. Старик все беспокоится, утешь его, Онуша.

Онуфрий. Нет. О тебе не говорили. А вот обо мне действительно говорили, хотя я тут же присутствовал… Смеялись, что я с тобою голосовал.

Ст. студент. Смеялись? Разве это так смешно?

Онуфрий. Должно быть, что смешно — смеялись весело. А кто говорит, что и грустно, хотя плакать и не плакали. Да не желаю я об этом говорить! И без тебя тошно, а ты, как балерина, перед носом прыгаешь. Садись и пей чай, я тебе налью. Сам налью, только сядь ты, пожалуйста! Ты мне горизонты закрываешь, а мой географический ум не может без горизонтов, как твой исторический — без фактов! Ну — пей!

Ст. студент (садясь, тревожно). Ты меня беспокоишь, Онуфрий Николаевич.

Онуфрий. Нет, это ты меня беспокоишь! И зачем я к тебе пришел? Да будет проклят тот день, неделя, месяц, год, когда… А, Капитон, наконец-то пожаловали!

Коридорный Капитон, лохматый и мрачный человек, вносит водку и закуску и ставит на стол.

Капитон (кладет мелочь на стол). Сдачи.

Онуфрий. Холодно, Капитон?

Капитон. На этом, как его… градуснике, что около генерал-губернатора, двадцать три показано. Не то двадцать шесть, не разберешь. К ночи еще холоднее будет, мороз лютый.

Онуфрий. Мрачный оптимист. Не верит в человека и раза три в году ловит чертей. Эй, мистик, почем дюжину чертей продаешь? Или у тебя оптовая торговля?

Капитон (оборачиваясь, обиженно). Сами как станете ловить, тогда узнаете. (Уходит.)

Тенор. Не миновать тебе белой горячки, Онуша.

Онуфрий. Белая горячка требует, братец, фанатизма, а я человек холодный. За твое здоровье, старик!.. И не смотри ты на меня глазами загнанной газели, не терзай ты моего сердца! Я сейчас выть начну!

Ст. студент. Ты меня тревожишь, Онуфрий. Кроме шуток: они что-нибудь плохое говорили обо мне? Для меня это очень важно, Онуфрий, пойми меня. Ты же человек умный.

Онуфрий. Нет, не говорили.

Ст. студент. Ничего?

Онуфрий. Ничего.

Ст. студент (улыбаясь). Как будто меня и не было?

Онуфрий (пьет). Как будто тебя и не было… Да о чем ты беспокоишься, дядя? Ей-Богу, не стоит, серьезно тебе говорю. Наши все тебя любят и даже уважают, а если иногда кто посмеется, так без этого нельзя, прокиснуть можно, сам понимаешь.